Дикий сад Вильяма Робинсона

В одну холодную промозглую ноябрьскую ночь 1861 года двадцатидвухлетний садовник ирландского ботанического сада Балликилкаван распахнул настежь все окна в теплице, где содержались тропические растения, и бежал в Дублин, а оттуда – в Лондон…

Так начиналась карьера Вильяма Робинсона (1838–1935 гг.) – родоначальника современного ландшафтного дизайна, создателя концепции «дикого сада», возрождающей идеи пейзажистов восемнадцатого столетия, учителя Гертруды Джекилл и автора множества книг по садоводству, остающихся популярными и по сей день.

После бегства из Ирландии (причиной этого авантюрного поступка послужила ссора с работодателем) Робинсон нашел работу в саду Королевского ботанического общества, где ухаживал за травянистыми многолетними растениями. Но в 1866 году он оставил и этот ботанический сад, устроился корреспондентом в журнал «Гарденерз Кроникл» и подрабатывал, ведя колонку садоводства в газете «Таймс». Именно как журналист Робинсон в 1867 году и попал в Париж, где в то время проходила всемирная выставка. Эта поездка перевернула прежние взгляды на садоводство, а в конечном итоге и саму судьбу Робинсона. Но для начала следует вспомнить, что в середине XIX века в Англии в большой чести были экзотические декоративные растения, такие, как пальмы и рододендроны. Для экспонирования однолетних теплолюбивых растений была продумана специальная система выращивания рассады (собственно, до наших дней не претерпевшая принципиальных изменений), при которой растения до начала цветения содержались в теплицах, а затем высаживались на клумбы. По окончании цветения растения или уничтожались, или вновь переносились в теплицы. Сами клумбы имели сложные, причудливые формы, например, пересекающихся сердечек, звезд и окружностей разного диаметра.

В Париже Робинсон впервые увидел совершенно иной подход к выращиванию растений. К примеру, в Булонском лесу деревья и кустарники, в том числе и экзотические, высаживались без видимого порядка, произвольными композициями, группами, так, будто они выросли сами, не зная вмешательства садовника. Увиденное произвело на Робинсона такое неизгладимое впечатление, что, вернувшись в Англию, он написал свою первую книгу «О французских садах», за которой последовали «Парки, бульвары и сады Парижа». В этих работах он показал, что такая практика высаживания зимостойких растений в грунт гораздо эффективнее, чем старая английская система. Во-первых, это гораздо дешевле, вовторых, позволяет значительно разнообразить состав используемых растений. Парижский опыт положил начало размышлениям Робинсона о сущности садоводства, результатом которых стала опубликованная в 1870 году его самая знаменитая книга – «Дикий сад», давшая название одноименному стилю ландшафтного дизайна.

Идеальный сад, по мнению Робинсона, должен скрывать свою рукотворность. Растения в нем высаживаются в соответствии с их «разнообразным, бесконечным и изменчивым» расположением в природе.

От классического пейзажного сада XVIII века «дикий сад» Робинсона отличают меньшие размеры, а также наличие в нем красивоцветущих и экзотических растений. Робинсон советовал устраивать небольшие садики, подобранные по типу почв, влажности и другим факторам, например, болотца, рокарии и сады водных растений. В этих мини-садиках он предполагал акклиматизировать растения со всех уголков земного шара.

Робинсон выделял три группы зимостойких растений. Во-первых, это популярные «старомодные», то есть традиционные, английские цветы. Речь идет о таких растениях, как анютины глазки, ноготки, наперстянки, водосбор, шиповник и другие.

Во-вторых, Робинсон предлагал использовать в садах местные дикорастущие цветы и травы. В первое издание «Дикого сада» была включена глава «Сад английских диких растений», где он советовал создать «небольшой очаровательный садик», в котором бы произрастали «прекрасные цветы... из диких уголков различных областей Британских островов».

И, наконец, третья группа – экзотические растения, которые успешно акклиматизировались и теперь способны придать саду особую декоративность.

Размещаемые на окраинах примыкающих к дому участков, дикие сады служили плавным переходом от сада декоративного – с газонами и цветниками – к лесу. Растения с различной окраской цветков и листьев высаживались в них так, чтобы позволить «каждому виду... показать себя в момент своего наивысшего расцвета», а затем дать дорогу другим. Отцветшие растения не обрезали и не уничтожали, как практиковалось в садах ранее, напротив, их бережно сохраняли.

Собственные идеи Робинсон сумел реализовать в таких садах, как Киллертон, Ниманс, Шрабленд, но подлинным его шедевром стало собственное имение Грэйвтей в графстве Сассекс, которое он приобрел в 1884 году и где жил до самой своей смерти.

Здесь, вокруг старинного дома, построенного в 1598 году, Робинсон разбил «дикий сад», которым восхищались и о котором спорили все европейские садовые дизайнеры того времени. В него садовод вложил все свои силы и душу. Робинсон никогда не был женат, и сад в Грэйвтей стал его чадом, его гордостью, его отдушиной. Даже когда Робинсону было уже за девяносто и он с трудом передвигался, он все равно находил в себе силы разъезжать на инвалидной коляске по саду, разбрасывая луковицы и семена растений из маленького мешочка, лежавшего у него на коленях.

Собственно «дикий сад» занимает восточную часть Грэйвтей. Он кажется сказочным лесом, полным самых прекрасных деревьев, кустарников и цветов, между которыми причудливо вьются тропинки. Ничто не напоминает здесь о работе рук человеческих, но на самом деле место каждого растения выбрано не случайно, а с учетом его происхождения и особенностей. Восточный Сад соединяет с домом лужайка, полная полевых цветов и трав.

По ведущим сквозь заросли азалий ступенькам мы поднимаемся от дома вверх, к Длинной Лужайке, выше которой находится Вересковый Сад. Отсюда, с самой верхней точки, открывается вид на дом и на устроенные у его западного и северного фасадов регулярные садики. За ними простираются просторный луг, озеро и деревня. Чтобы сделать открывающийся пейзаж более живописным, Робинсон даже построил на противоположной стороне озера амбар, который так никогда и не использовался по назначению, служил лишь декорацией. К западу от Длинной Лужайки высятся посаженные Робинсоном корсиканские сосны.

Все же Робинсон допустил в Грэйвтей некоторые элементы формализма: дом соединен с окружающей «дикой» природой посредством двух регулярных садиков. Больший из них, расположенный у западного фасада, состоял из сорока шести прямоугольных клумб, на которых росли розы и клематисы, а под ними травянистые ковровые растения. В центре композиции были установлены окруженные чайно-гибридными розами и камнеломками солнечные часы. Сегодня план этой части сада заметно упрощен, а розы и клематисы заменены обычным газоном.

В 1898 году Робинсон разбил в южной части Грэйвтей окруженный высокой стеной овальный огород. Такая необычная форма была выбрана им для того, чтобы избежать ненавистных прямых линий. Сегодня здесь выращивается сорок видов овощей, тринадцать видов фруктов, двадцать пять разновидностей трав и тридцать –. Благодаря придуманной Робинсоном сложной системе орошения вода на территорию огорода поступает из подземного озера.

В Грэйвтей работали пятнадцать садовников, главный из которых, Эрнест Маркэм, был талантливым селекционером. Его любимое растение – клематис, и именно в Грэйвтей им были выведены такие сорта, как цветущий весной клематис крупнолепестный (Clematis macropetala) ‘Markham’s Pink’ и сменяющие его немного позже крупноцветковые гибридные сорта ‘Ernest Markham’ и ‘Miriam Markham’, а летом – восхитительный сорт клематиса ‘Gravetye Beauty’. Кроме того, здесь Маркэм работал над созданием белоцветника летнего (Leucojum aestivum) ‘Gravetye Giant’, герани гималайской (Geranium himalayense) ‘Gravetye’ и ветреницы дубравной (Anemone nemorosa) ‘Robinsoniana’ .

В Грэйвтей каждое растение связано со своими соседями, контрастируя, гармонируя с ними или подчеркивая их особенности. Это наиболее ярко проявляется поздним летом и ранней осенью, когда сад вступает в пору своего расцвета, которую Робинсон называл «единственным временем, когда мы можем жить среди цветов». Но не менее прекрасен Грэйвтей и весной, когда его лужайки покрываются яркими цветами луковичных растений. Подснежники, сциллы и крокусы сменяются анемонами, нарциссами и пролесками.

Сегодняшние владельцы Грэйвтей не в состоянии поддерживать большой сад, в котором так много редких и требующих особого ухода растений. Вместо ухаживавших за садом при Вильяме Робинсоне пятнадцати садовников сегодня здесь работают всего четыре. Многие растения бесследно исчезли, некоторые болеют, а расположенное близ озера болотце действительно стало «диким». Но Грэйвтей все равно остается удивительно прекрасным и неповторимым садом, и именно он открыл новую страницу в истории мирового ландшафтного дизайна.

Комментарии: